ГЛАВА 2 ПОЧЕМУ МЫ ВЫБИРАЕМ ПОМОГАЮЩУЮ ПРОФЕССИЮ?
Введение
Нахмурившись, он в сильном замешательстве произнес: «Не понимаю, почему ты так злишься на меня. Я ведь не пытался тебе помогать» (приписывается Вильфре-ду Биону, цитируется по: Symington, 1986, с. 278).
Помогать и принимать помощь — это трудный и часто амбивалентный процесс. В данной главе мы рассмотрим некоторые из сложных мотивов желания посвятить себя помо-гающей деятельности. Рам Дасс и Пол Горман (Ram Dass and Paul Gorman, 1985, с. 191) прекрасно пишут о желании и стремлении помогать. «Чем я могу помочь? —это вечный вопрос, идущий из сердца, — пишут они. И продолжают: —Не преуменьшая важности требований помогать другим, идущих извне, можно честно сказать, что некоторые вещи, оказавшиеся сильнее нас, жили в нас с самого начала».
Мы считаем, что это очень важно для всех тех, кто честно отдает себе отчет в хитросплетениях мотивов, которые привели их на путь помогающей деятельности. Гугген-бюль-Крайг пишет: «Никто не действует исключительно из чистых намерений. Чем значительнее загрязнение темными мотивами, тем сильнее работник отстаивает свою мнимую объективность» (Guggenbuhl-Craig, 1971, с. 9.)
Исследуя это смешение мотивов, мы сталкиваемся с теневой стороной своего стремления помогать, в том числе с жаждой власти и попыткой удовлетворения собственных потребностей.
Часть 1.Перспективы супервизора
Встречая свою Тень
Роль помогающего нагружена определенными ожиданиями. Иногда слитие с этой ролью мешает нам увидеть силы в клиентах, уязвимость в нас самих и нашу взаимозависимость. Как говорят Рам Дасс и Пол Горман: «Чем больше ты думаешь о себе как о "терапевте", тем больше ты заставляешь другого быть "пациентом"» (Ram Dass and Paul Gorman, 1985, с. 28). Начиная с этого, мы повторяем: намерение исследовать собственные мотивы, «хорошие» и «плохие», чистые и не очень, — это основа основ эффективной работы. Осознавая то, что юн-гианцы называют Тенью, мы уменьшаем свою потребность превращать других в части себя, которые мы не можем принять. Сумасшедший психиатрический пациент не должен нести бремя нашего собственного сумасшествия, когда мы притворяемся совершенно здравомыслящими; в больных раком пациентах, которые не выносят взгляда в лицо смерти, мы чувствуем собственный страх умирания. Встречаясь со своей Тенью, мы меньше рискуем быть раздавленными глобальными фантазиями изменения других или всего мира, притом не будучи в состоянии изменить самих себя (см. также Page, 1999).
Один из аспектов собственной Тени — желание похвалы/ признания — открылся Робину, когда мы писали эту книгу.
Я вел терапевтическую группу без ко-терапевта. После того как участница группы проработала свои чувства, связанные со смертью ребенка, группа начала взаимодействовать на очень глубоком уровне, работа одного запускала работу следующего. Являясь фасилитатором, я нашел работу и ценной, и продвигающей вперед, так как люди смогли разобраться с некоторыми глубинными болезненными моментами. Оставаться в процессе было для меня трудно, однако самораскрытие людей с поразительной легкостью позволило им развернуть работу без моих усилий. Я не мог вспомнить ни одной группы, которая настолько мужественно встретилась бы с такой серьезной травмой и смогла бы работать над ней столь успешно. В такие моменты я понимаю, какой чести удостаиваюсь, являясь их очевидцем. В такие моменты выползает эго: «Смотрите, что Я сделал как ведущий». После четвертой сессии мы сидели за обедом. Мне не хватало ко-терапевта, и я захотел, чтобы группа дала оценку (моей) замечательной работе. И тут вдруг влетела оса. Я вскочил. Все захохотали: «В конце концов ты оказался человеком!» Я тоже смеялся, но впервые ощутил обиду от того, что надо мной дружески подтрунивают, вместо того чтобы почитать меня.
Мы часто вдруг оказываемся пойманными своей Тенью, позволяя себе и окружающим считать, что мы особые, создавая эту иллюзию, а потом наблюдая ее развенчание, когда люди хотят немного сбить с нас спесь.
Идея о том, что мы являемся носителями помощи, а не ее проводниками, может оказаться опасной. Мы хотим получать признание за успех, но не хотим обвинений в неудаче. Мы оба боремся за идею непричастности, говоря студентам и клиентам, благодарным нам за хорошую работу, что это не нас, а себя им следует благодарить, и только про себя прибавляем: «…и меня». Трудно принять, что являешься лишь механизмом помощи. Однако это принятие — единственный способ не быть вовлеченным в круговерть зависимости от признания и бегства от обвинения, единственный способ перестать метаться между беспомощностью и всемогуществом.